Новости

Трудности регуляторики

— Александр Сергеевич, прошло чуть больше года с тех пор, как вас избрали Президентом «Опоры России». Какие у вас ощущения от работы на этой должности? Вы привыкли к ней?

— Непросто привыкнуть к такой должности, где ты отвечаешь за работу всей организации. Я, кстати, думаю, что у губернаторов тоже очень сложная работа — они, по сути, отвечают за все, что происходит в их регионе.

Я работал первым вице-президентом «Опоры»... точнее, не работал — это ведь общественная должность, нагрузка... Сейчас же — прежде всего это совсем другой уровень ответственности. Да и график теперь другой, совсем плотный, порой непредсказуемый. Много — минимум пять в месяц — командировок в регионы нашей страны.

— Сколько успели за год посетить территорий?

— Честно говоря, не считал. Надо бы это сделать (улыбается). Но не меньше сорока, скорее всего. Обязательно посещу все субъекты федерации. Кстати, в поездках я всегда посещаю не только столицу региона, но и ­обязательно еду куда-то в муниципалитет, общаюсь с предпринимателями, с руководством городов и областей, с представителями общественных организаций. Повестка понятная и очень, очень плотная.

Мне помогло то, что я в «Опоре России» 12 лет, из них восемь лет я был лидером региональной организации. Плюс нас поддерживает советами мой предшественник Александр Бречалов, который сейчас возглавляет Общественную палату РФ. Помогает и Сергей Борисов, возглавляющий попечительский совет «Опоры России».

— Что вас больше всего удивило в вашей теперешней работе?

— Опять-таки, график. В разы выросло количество самой разнообразной информации, которую мне приходится «переваривать». Кроме того, на этом посту я — публичная, медийная персона, и очень много приходится общаться и с прессой, и в целом с «внешним миром». Надо отдавать отчет, что твои слова могут быть по-разному интерпретированы, в том числе — в чьих-то интересах.

Также удивило то, что очень непросто, трудно порой решаются вопросы, связанные с регуляторикой — регулированием деятельности предпринимателей. Даже те, о которых вроде бы уже договорились. Есть понимание, куда двигаться, но это движение идет очень медленно. А порой, образно говоря, договорились плыть вправо, а руль почему-то поворачивается налево.

Регуляторика сама по себе штука весьма сложная, а по отношению к малому и среднему бизнесу тем более. В последние годы был принят ряд решений, которые в итоге привели к увеличению издержек ведения ­бизнеса.

Были введены новые налоги, которых раньше не было — например, тот же налог на недвижимое имущество от кадастровой стоимости, который до этого бизнес, работавший по упрощенной системе налогообложения, не платил. Были увеличены, порой в десятки раз, штрафы за разного рода нарушения, основания для штрафов были расширены. Плюс был принят целый пакет неналоговых платежей и сборов — утилизационный сбор, экологический сбор, сбор за проезд транспорта, торговый сбор. Они налогами не являются, но изымают довольно много денег из бизнеса.

Проанализировав все это, в конце прошлого года мы обратились в администрацию президента с предложением провести заседание Госсовета по проблемам малого и среднего бизнеса. И нашу идею поддержали, наше видение ситуации совпало. Было знаковое послание президента Федеральному собранию, где он обратил внимание и на ситуацию с проверками, и на увеличение налоговой нагрузки.

Патент и защита государства

— Скажите, в вашей сегодняшней работе чего больше — общественной деятельности или все-таки политики?

— Мы практически не занимаемся политикой. Политика — это когда твои действия направлены на получение власти в той или иной форме. «­Опора» — это общественная организация, а не партия, и у нас нет главной цели продвинуть своих людей во власть. Наша главная задача — консолидация предпринимателей, создание благоприятного инвестиционного и предпринимательского климата, защита интересов своих членов, продвижение их бизнеса, создание широкого слоя успешного «среднего» класса.

— Но по факту, вы защищаете интересы определенной части населения...

— Да. И довольно большой части — в среднем и малом бизнесе работает примерно треть трудоспособного населения страны. Это примерно 25–27 миллионов человек.

— А предпринимателей сколько?

— По России, по нашим оценкам — около четырех миллионов. Это индивидуальные предприниматели, общества с ограниченной ответственностью, средний бизнес. Плюс есть еще самозанятые люди, которые работают в тени, и которых можно отнести к микробизнесу. Их число мы оцениваем примерно в 10 миллионов человек

Сейчас готовится законопроект о самозанятых, надеемся, что до конца года он будет принят.

— С одной стороны, хорошо, когда закрывается какое-то «белое пятно» в правовом пространстве. С другой стороны, судя по опыту, выводя что-то или кого-то из правовой тени, можно причинить вред. Не получится так с самозанятыми?

— Здесь есть два момента. Во-первых, это должно быть выгодно этим людям.

— Но что может быть выгоднее, чем не платить вообще ничего?

— Но планируется резко увеличить штраф за незаконное предпринимательство...

— Да, наверное. А еще осталась соответствующая статья в Уголовном кодексе...

— ...Во-вторых, есть такие вещи, как пенсионная система. И люди все равно придут за пенсией. К сожалению, пока они об этом не задумывается. Нововведение в законодательстве заставит это сделать. Хотя бы 10 тысяч в год, как сейчас обсуждается, платить за свою страховую пенсию. Плюс — до 10 тысяч в год платить налогов. Всего же стоимость патента для самозанятых, по нашим предложениям, может составить 20 тысяч рублей в год. Не так уж и много. Хотя социальный блок Правительства РФ хочет сделать эту цифру больше.

Когда человек работает в легальном поле, у него точно будет пенсия. Кроме того, сколько было и есть случаев, когда кто-то работает няней или репетитором, и на каком-то этапе с ним работодатель просто не рассчитывается. И идти жаловаться некуда — ты же работал в «серой зоне», в тени. Если есть патент, и договор в соответствии с ним, то в этом случае на твоей стороне начинает работать государственная система, хотя бы в виде тех же судов или господдержки.

— Соглашусь. Но любой бизнес — это вопрос доверия. И пока, судя по количеству самозанятых, многие предпочитают государству совсем не доверять, и не «светиться» перед ним в принципе. Где ­гарантии?

— Знаете, патент же ведь будет браться добровольно, и его можно будет взять на три, четыре месяца, на год. И он у тебя по истечении этого времени закроется автоматически. Не понравилось работать по патенту — можно его не продлевать. Понравилось — берешь новые, или бессрочный, или регистрируешь ООО или ИП. Патент — это форма отношений с государством, которые человек может сам прекратить, в любой момент, по доброй воле.

Где искать резервы

— «Опора России» вместе с Промсвязьбанком уже год выпускает индекс RSBI, который отражает бизнес-настроение малого и среднего бизнеса. Судя по нему, главная проблема у малого бизнеса, и самые пессимистические ожидания у сообщества связаны с труднодоступностью финансирования. И ситуация, судя по настрою предпринимателей, становится лишь хуже.

— Этот индекс мы ведем уже год, и за все это время именно проблема доступа к финансам — самая животрепещущая.

На мой взгляд, она возникла потому, что в период финансового кризиса, когда Центробанк существенно повысил ставку рефинансирования, а страны запада ввели санкции, в том числе против крупнейших предприятий и банков, получилось так, что внутренняя стоимость денег резко выросла, а внешние заимствования (причем колоссальные, которые наши крупные компании и банки сделали) ­перекрыли.

В этой связи наши банки те суммы, которые у них образовались, в том числе от 800-миллиардной господдержки, стали направлять на кредитование крупного бизнеса. Во-первых, крупный бизнес лишился больших и дешевых денег с Запада, и был вынужден был их замещать займами внутри страны. Во-вторых, крупный бизнес сегодня кредитовать выгоднее, нежели малый и средний. Если чистая маржа по кредиту крупной корпорации у банков — два-три процента, то по малому — примерно 0,5 процента, а кто-то и вовсе говорит о нерентабельности таких операций. Где-то между ними — маржа по потребительскому кредитованию (учитывая растущие невыплаты населения).

— Получается, не так уж неправ глава ВТБ Андрей ­Костин?

— Объясню. Разная маржа объясняется в том числе тем, как мы выяснили, что в принятии решения о том, кого именно кредитовать, большую роль играют резервы, которые банк обязан создавать на выдаваемые кредиты. Так вот, в нынешних условиях, если ты кредитуешь крупный бизнес или госкорпорации (а они как правило, еще и проносят госгарантии за себя), то формировать резервы надо по ставке в 20 процентов. А кредитуя малый и средний бизнес, по инструкциям Центробанка, эти резервы должны составлять 100 процентов. То есть на рубль выданных кредитов банк вынужден еще рубль отвлекать на формирование резервов.

— То есть кредиты малому и среднему бизнесу заранее приравняли к невозможным к выплате?

— Фактически да. Для сравнения, так называемые «базельские нормы» предполагают формирование резерва по коэффициенту в 75 процентов, а Европейский банк вообще установил ставку резервов в 50 процентов.

В связи с этим объем денег, выданных в РФ на кредитование малого и среднего бизнеса за 8 месяцев этого года упал больше чем на 30 процентов. Огромная масса денег была перелита из малого бизнеса в госкорпорации и крупный бизнес.

Мы еще весной начали диалог с Центробанком. Провели несколько совместных совещаний в рамках рабочей группы, на которых председательствовала глава Центробанка Эльвира Набиуллина. В итоге на недавних слушаниях в Госдуме она заявила, что со следующего года ЦБ сделает норму резервирования по малому и среднему бизнесу на уровне «базельских норм» — 75 процентов. Это будет большой победой — по сути, банкам это сэкономит около 100 миллиардов рублей, которые не нужно будет направлять в резерв, и возможно будет пустить на кредитование бизнеса, ­экономики.

Кроме того, это решение снизит и издержки на кредитование малого и среднего бизнеса. На секундочку, общий портфель кредитов по нему в России — около полутора триллионов ­рублей.

Готовность к инвестициям и госкорпорация

— Вторая проблемная зона, обозначенная в индексе RSBI — готовность бизнеса к инвестициям. Без нее вообще говорить о бизнесе трудно...

— Скажу больше — стагнация от экономического роста ­отличается лишь тем, инвестируют ли люди или нет. Думаю, слабая готовность к инвестициям будет преодолена. Но, к сожалению, не в 2016 году.

Для того, чтобы люди начали инвестировать, необходима уверенность в бизнес-модели, в том, что она сработает. Для этого чаще всего нужно, чтобы в экономике открывались новые рынки, либо расширялись старые. Кроме того, стоимость денег должна быть адекватна норме прибыли, с которой бизнес работает.

Сейчас у нас нет ни того, ни другого. Бюджет, который запланирован, свернул многие государственные инвестпрограммы. Значит, люди не получат госконтракты, в госсекторе получат меньшие зарплаты и пособия, соответственно, меньше купят товаров. Соответственно, бизнес в 2016 году не будет готов инвестировать. Плюс, для того, чтобы снизить издержки, пока фундаментально изменилось лишь одно — упала стоимость труда. Но, опять-таки это упрется в потребительский спрос. И снижения рублевых цен не произошло, они в потребительском сегменте скорее выросли процентов на 30.

— Кроме того, во многих отраслях, традиционных для малого и среднего бизнеса, он выжимается «крупняком». Та же розничная торговля...

— А вот не соглашусь. Пошла другая тенденция, которая четко видна мне из общения с предпринимателями в регионах. Многие, прежде всего, производители продуктов питания, настолько «наелись» работой с большими сетями, что хотят уходить в собственную розницу.

Почему так? Сети выставляют такие условия работы с поставщиками, что люди на одних штрафах могут остаться без штанов. Ну, ладно ретробонусы или условия расчетов за ­поставленный товар, но есть же совсем неадекватные вещи, вплоть до времени поставки или скорости замены товара... Многие контракты по сути, изначально невыполнимы для малого и среднего бизнеса.

Но, учитывая, что на рынке недвижимости сейчас серьезный спад, плюс то, что во многих регионах были приняты серьезные документы, касающиеся условий выкупа муниципальной недвижимости бизнесом, в том числе в Челябинской области, бизнес начал задумываться о возвращении в розницу.

Кроме того, «Опоре России» удалось добавить принятия постановления Правительства РФ, которое открыло квоты для малого и среднего бизнеса в закупках госкорпораций...

— Вам не кажется, что те, кто «сидят» на этих закупках, эти вещи легко обойдут? Зарегистрируют подконтрольное «малое предприятие», ­например...

— Следующее наше большое предложение, которое мы продвигали с 2009 года — создание системы единого окна поддержки малого и среднего бизнеса. И летом этого года был подписан Указ Президента по создании госкорпорации по развитию малого и среднего бизнеса. Второго октября Председателем правительства РФ было подписано постановление о назначении руководителем этой корпорации Александра Бравермана, было утверждено штатное расписание. Замечу, что это не стоило бюджету, по сути, ни копейки — корпорация была создана на основе Агентства кредитных гарантий.

— Вы уверены, что это сработает? Создать-то структуру можно...

— В совет директоров корпорации вошли представители всех четырех крупнейших предпринимательских объединений, вошло Агентство стратегических инициатив, представители крупнейших госбанков — ВЭБ, Сбербанк, ВТБ. Возглавляет совет директоров министр экономики РФ. Кроме того, корпорации переподчиняется МСП-банк, который станет ее «дочкой». Плюс даны полномочия по мониторингу закупок всех госкорпораций, а также координации всех программ по поддержке малого и среднего бизнеса, которые существуют в стране.

Наконец, сам Александр Браверман — очень опытный человек, и мы надеемся, что его навыки, опыт работы общественных организаций, представленных в совете директоров, жесткие требования по закупкам в итоге перерастут в качество работы госкорпорации.

Где и почему бизнесу лучше

— Во многом, малый и средний бизнес — местный, региональный. И успешность его деятельности во многом зависит от отношения к нему со стороны региональных и местных властей. Насколько это отношение разное в разных регионах?

Бизнес-климат в регионах сильно разнится. Для примера — съездите в Тюменскую область, сравните положение дел там, и хотя бы Челябинской области.

— Там настолько все лучше?

— Лучше.

— Чем?

Там системно работают над бизнес-климатом, и ставят масштабные цели.

Тюменская область ведь во многом была зависима от налогов с нефтегаза и сельского хозяйства. А в последние годы рост в промышленном секторе ежегодно больше 10 процентов.

Они научились работать с инвесторами, буквально за руки их берут и помогают шаг за шагом. Открываются серьезные площадки, в частности, двадцать с лишним миллиардов вложено в завод по газопереработке...

— Но это цифры крупного бизнеса.

— А какая разница? Крупным бизнесом, инвесторами там вообще занимается отдельный вице-губернатор, очень, кстати толковый — Вадим Шумков. Для проектов меньше, чем 300 миллионов рублей, создано агентство инвестиционного развития. Там оно не отчеты пишет, а инвесторов за ручку водит и помогает. Впрочем, я ведь не только с Челябинской областью сравниваю, много где не всё идеально.

Лучше всего, как мне видится, дело с инвестиционным климатом обстоит в Калужской и Тюменской областях, в респуб­лике Татарстан. Вот как минимум три региона, куда надо ехать и учиться. Хотя не только там дела обстоят неплохо, но это самые яркие примеры. А Тюмень и Казань не так далеко от ­Челябинска...

— Разница в инвестклимате может привести к тому, что бизнес будет перемещаться из региона в регион. В Челябинске есть несколько случаев, когда предприниматели уезжали в ту же Казань...

— Кстати, о Казани. В этом году съезд лидеров «Опоры России» прошел именно в Казани. Республика ставит ­своей целью увеличить население на миллион человек (по сути, на четверть). И во многом — ­именно за счет бизнес-­иммиграции.

Тот же совместный форум — республика выделила средства на него, мы же привезли предпринимателей со всей страны, спикеров федерального уровня. Началось все на площадке Иннополиса — нового города, который был построен буквально за два года. А сейчас рядом строят город-спутник Казани на 150 тысяч человек. В республике прямо заявляют, что намерены стать центром высокотехнологичных отраслей, нашей «кремниевой долиной». Амбициозно. Так вот, в рамках форума шло обсуждение, какие нужны основания для того, чтобы человек принял решение о бизнес-иммиграции внутри страны.

Серьезные цели ставят. Борются и за мозги, и за его капитал. Переезжающий предприниматель вывозит с собой не только свои мозги и команду, но и свои деньги.

— Такие планы возможны только при наличии долгосрочной стратегии развития...

— Именно. Когда мы говорили с президентом республики Рустамом Миннихановым, о том, какой проект масштабный они делают, он сказал, что люди смотрят, вкладывается ли ­государство или нет, и как, во что вкладывается, не растаскивают ли это. И если видят, что государство реально вкладывается, строит, создает, что у него есть стратегия, они тоже приносят свои копеечки. Но если мы не будем создавать такие локомотивные проекты, то и бизнес ничего сюда не принесет.

Цели — глобальные. Увеличить население, капитализировать территорию, получить новые компетенции, финансирование... И дело не только в национальном факторе — есть понимание, как капитализировать территорию, получить эти компетенции. Кстати, те же чемпионаты мира по дзюдо и тхэквондо, которые прошли в Челябинске — это тоже технологии, которые территория научилась применять.

Но помимо этого есть огромный слой малого бизнеса, с которым тоже надо уметь работать.

Между прочим, на Госсовете по малому бизнесу был принят ряд важных решений, которые делегировали регионам право уменьшать налоговую нагрузку. Те же налоговые каникулы для индивидуальных предпринимателей (в Челябинской области они приняты), или право снижать ставку по упрощенной системе налогообложения с 6 до 1 процента.

Второе почти нигде не принято, регионы опасаются так называемых выпадающих доходов. Я же думаю, что в данной ситуации наоборот — снизь налоги, и получишь больше. Мы не призываем всем снижать, но тому же производственному бизнесу будет в следующем году тяжело. Им можно и нужно снизить эти налоги.

Плюс дано право снижать базовую ставку по ЕНВД или патентной системе, распространить на ГУПы и МУП квоты по закупкам на малый и средний бизнес. Это тоже почти нигде не сделано, а ведь эти закупки — огромный рынок сбыта. Важный вопрос — кадастровая оценка недвижимости и связанная с ним налоговая нагрузка.

И так далее...

— Знаете, все, что вы говорите, очень хорошо. Но потом — раз, и, как случилось на днях, какой-нибудь индекс-дефлятор повысят, а с ним и те же налоги. А потом — еще чего-нибудь... Вы себя Сизифом не ощущаете?

— Не в Сизифе вопрос. Вы же учили в школе физику и геометрию? В стране ведь не только предприниматели живут. Есть бюджетники, есть силовики, есть пенсионеры. В принципе, функция таких организаций, как «Опора России» — прикладывать свой вектор в развитие страны. Если усилий к этому вектору не прикладывать, вас растащат по другим векторам. И так с бизнесом уже было.

Это не сизифов труд, а нормальная работа по поиску баланса, и общего вектора движения всей страны.